Чувства делают нас людьми.
Именно благодаря им мы не информационно-ориентированные машины, а именно люди.
Тем не менее, есть одно чувство, которое - при том, что у меня оно возникает - я всегда стараюсь в себе подавить. Это чувство - жалость.
Конечно, я говорю не о той жалости, когда жалеешь-сострадаешь. Я говорю о жалости как о сострадании с примесью собственного превосходства.
Почему? Потому что тот, кто выражает жалость, одновременно с этим демонстрирует превосходство. А тот, кого жалеют, не нуждается в жалости.
Он, скорее всего, нуждается в помощи. А вот оказывать ли такую помощь - вопрос значительно более глубокий и серьёзный, чем идти на поводу у жалости.
Можно помочь тому, кто нуждается в помощи, если ты понимаешь, что ты действительно ему этим поможешь. Можно посочувствовать тому, кто нуждается в сочувствии.
Но жалость есть чувство собственного превосходства над страдающим и оттого вредно и подлежит значительному контролю.
Самое страшное, что случается - это любовь из жалости, когда один из партнёров привязывает себя к другому в силу в первую очередь этого чувства, и именно тогда эта воронка начинает засасывать его - уже навсегда, потому что единожды связавшись с человеком, которого жалеешь, ты никогда не сможешь его покинуть, потому что эти узы крепче любых других. Эти отношения могут быть даже комфортными, в некоторых случаях. Но... вряд ли хорошо подействуют на психику обоих партнёров: жалеющий будет всё больше чувствовать и своё превосходство, и свою нужность, свой Долг, а у жалеемого будет все меньше шансов утвердиться и выбраться из своих проблем.
Именно поэтому так эффективно работают мошенники, заставляющие жалко выглядящих наших соотечественников собирать милостыню: подающие чувствуют своё превосходство, им неловко за это превосходство (зачастую зря), они хотят совершить христианский поступок (который, на самом деле, в другом), и они как бы делают что-то хорошее, подавая. На самом деле, нет.
Я упомянул христианский поступок - но он не в том, чтобы дать человеку рыбину, и не в том, чтобы взять его на содержание. Он в том, чтобы дать человеку удочку, научить ловить рыбу и - отпустить.
А нормальное социальное взаимодействие возможно лишь между теми, кто уважает друг друга и относится друг к другу как к равному. Любое взаимодействие - любовь, дружба, продолжительная застольная беседа, что угодно. Но не с тем, кто - как объект жалости - жалок.

Так получилось, что с детства я вижу мир в несколько слоёв. Я вижу то, что происходит, то, что происходило, и то, что может произойти. Я вижу бесконечное дерево возможностей, по ветвям которого проходит мир, весь мир, включая меня, и мы с миром выбираем те или иные ветви, иногда желая приблизиться к ним, иногда - случайно, а временами - и нехотя. Непройденные ветви отмирают хрупкими новогодними шариками и осиными гнёздами неслучившихся параллельных миров, но выбранные нами ветви разрастаются и предлагают всё больше и больше возможностей, из которых мы снова и снова выбираем. Этот процесс бесконечен как бесконечна вселенная, и мир продолжит это делать, когда меня не станет, но пока что мы делаем это вместе. Когда я выбираю ветви, я вижу действия в них, то, что возможно-будет-происходить, то, что чуть менее хрупко, чем всё остальное, неокрепшее ввиду невероятности. Это чем-то напоминает планирование, только все действия будто происходят уже сейчас, на одной временной линии, просто ещё не случились.
Каждый момент времени даёт нам возможность выбора сделать или не сделать что-то. И выбрав путь постижения, нам нужно цепляться за каждую возможность, предоставляемую этим фантастическим древом: каждое новое знакомство, каждое новое место, каждая новая встреча, каждая новая история дают нам ещё немного больше. Оттого я не люблю выбирать ветви, кажущиеся мне дающими существенно меньше: я чувствую, будто что-то теряю - как теряют корпорации недополученную прибыль, что-то пока неосязаемое, слишком воздушное и эфемерное, но могшее превратиться во что-то гораздо более интересное. Оттого я и считаю двумя самыми главными вещами в рамках своего взаимодействия с миром связь и транспорт (что, по сути, почти одно и то же). Потому что именно эти факторы позволяют проще выбирать ветви, по которому пойдём мы с окружающим миром - этим милым мыльным пузырьком, который почему-то всё не лопается.

Я так вижу.
А как видите мир вы?

Когда идёт дождь, некоторые капли попадают на окна, и дальнейшая их судьба становится значительно сложнее и непредсказуемее, чем судьба капель, спокойно долетающих до земли и разбивающихся от удара об неё.
Попав на стекло, капля может остаться на месте, или стечь, оставив за собой след.
Стекая, по пути капля может потревожить другие, осевшие капли, и увлечь их за собой.
Некоторые капли так и остаются незадетыми - рядом с ними не протекло ни одной за всё время дождя, сами они недостаточно велики, чтобы отправиться в путь, или по какой-то ещё причине. Но многие капли и устремляются за проходящими, сливаясь с ними и усиливая их, вовлекая в поток всё новые и новые капли.
Иногда бывает интересно постоять и посмотреть за тем, как капли бегут по окну, оставляя на нём дорожки дождя.

В нашем мире всё бывает так же - какие-то события, порою изначально между собой совершенно несвязанные, происходя в должной последовательности, превращаются в этакие ручейки бытия, задевающие множество капель на своём пути. Со временем, о таких случаях слагают истории.
Этот дневник - всего лишь один из слоёв луковицы окна, по которой иногда барабанит дождь событий, и истории, которые будут рассказаны тут, могут и сами стать крупными каплями. А могут просто порадовать взгляд и разум того, кто обратит внимание на остающиеся дорожки дождя.